Неточные совпадения
Она стала наблюдать за собой и с ужасом открыла, что ей не только стыдно
прошлого своего романа, но и героя… Тут жгло ее и раскаяние в неблагодарности за
глубокую преданность ее прежнего друга.
Живо помню я старушку мать в ее темном капоте и белом чепце; худое бледное лицо ее было покрыто морщинами, она казалась с виду гораздо старше, чем была; одни глаза несколько отстали, в них было видно столько кротости, любви, заботы и столько
прошлых слез. Она была влюблена в своих детей, она была ими богата, знатна, молода… она читала и перечитывала нам их письма, она с таким свято-глубоким чувством говорила о них своим слабым голосом, который иногда изменялся и дрожал от удержанных слез.
Но основной, господствующей нотой все-таки была
глубокая тоска об этом
прошлом, разрешавшаяся беспредметной мечтой о чем-то смутном, как говор степного ветра на казацкой могиле…
Протяжный,
глубокий, немного зловещий шум несся над городишком, точно важный голос, рассказывавший о бурном
прошлом тихому и ничтожному настоящему, погруженному в серые будни…
Мысли Чаадаева о русской истории, о
прошлом России выражены с
глубокой болью, это крик отчаяния человека, любящего свою родину.
И наша историософическая мысль будет протекать в атмосфере
глубокого пессимизма в отношении к
прошлому и особенно настоящему России и оптимистической веры и надежды в отношении к будущему.
Выслушав ее, он сказал: «Не знаю, соколик мой (так он звал меня всегда), все ли правда тут написано; а вот здесь в деревне,
прошлой зимою, доподлинно случилось, что мужик Арефий Никитин поехал за дровами в лес, в общий колок, всего версты четыре, да и запоздал; поднялся буран, лошаденка была плохая, да и сам он был плох; показалось ему, что он не по той дороге едет, он и пошел отыскивать дорогу, снег был
глубокий, он выбился из сил, завяз в долочке — так его снегом там и занесло.
Ночь была полна
глубокой тишиной, и темнота ее казалась бархатной и теплой. Но тайная творческая жизнь чуялась в бессонном воздухе, в спокойствии невидимых деревьев, в запахе земли. Ромашов шел, не видя дороги, и ему все представлялось, что вот-вот кто-то могучий, властный и ласковый дохнет ему в лицо жарким дыханием. И бы-ла у него в душе ревнивая грусть по его прежним, детским, таким ярким и невозвратимым вёснам, тихая беззлобная зависть к своему чистому, нежному
прошлому…
"Христос воскрес!" — звучат колокола, вдруг загудевшие во всех углах города;"Христос воскрес!" — журчат ручьи, бегущие с горы в овраг;"Христос воскрес!" — говорят шпили церквей, внезапно одевшиеся огнями;"Христос воскрес!" — приветливо шепчут вечные огни, горящие в
глубоком, темном небе;"Христос воскрес!" — откликается мне давно минувшее мое
прошлое.
За обедом только и было разговору, что о будущих выездах и балах. Будут ли носить талию с такими же
глубокими вырезами сзади, как в
прошлый сезон? Будут ли сзади под юбку подкладывать подставки? Чем будут обшивать низ платья?
— И вдруг — эти неожиданные, страшные ваши записки! Читали вы их, а я слышала какой-то упрекающий голос, как будто из дали
глубокой, из
прошлого, некто говорит: ты куда ушла, куда? Ты французский язык знаешь, а — русский? Ты любишь романы читать и чтобы красиво написано было, а вот тебе — роман о мёртвом мыле! Ты всемирную историю читывала, а историю души города Окурова — знаешь?
«Да что же это? Вот я и опять понимаю!» — думает в восторге Саша и с легкостью, подобной чуду возрождения или смерти, сдвигает вдавившиеся тяжести, переоценивает и
прошлое, и душу свою, вдруг убедительно чувствует несходство свое с матерью и роковую близость к отцу. Но не пугается и не жалеет, а в радости и любви к проклятому еще увеличивает сходство: круглит выпуклые, отяжелевшие глаза, пронзает ими безжалостно и гордо, дышит ровнее и
глубже. И кричит атамански...
И теперь, в верхнее запыленное, с
прошлого лета не протиравшееся окно было видно очень странное и красивое небо: на первый взгляд оно казалось молочно-серым, дымчатым, а когда смотреть дольше — в нем начинала проступать синева, оно начинало голубеть все
глубже, все ярче, все беспредельнее.
Конечно, Гёте недосягаемо выше школьной односторонности: мы доселе стоим перед его грозной и величественной тенью с
глубоким удивлением, с тем удивлением, с которым останавливаемся перед Лукзорским обелиском — великим памятником какой-то иной эпохи, великой, но
прошлой [Не помню, в какой-то, недавно вышедшей в Германии, брошюре было сказано: «В 1832 году, в том замечательном году, когда умер последний могиканин нашей великой литературы».
Эти воспоминания о
прошлом всегда оживляли стариков, особенно Злобина. Но сейчас генерал как-то весь опустился и затих. Он не слушал совсем болтовни своего проворовавшегося верного раба, поглощенный какой-то новой мыслью, тяжело повернувшейся в его старой голове. Наконец, он не выдержал и заплакал… Мелкие старческие слезёнки так и посыпали по изрытому
глубокими морщинами лицу.
Но, собрав тщательно все данные из своего
прошлого, приняв в расчет силу моей воли, крепость неистощенной нервной системы,
глубокое и искреннее презрение к ходячей морали, я мог питать относительную уверенность в благополучном исходе предприятия.
Ленские станки — это как бы сколок
прошлых веков, оставленный на далекой реке в нетронутом виде периодом российских реформ, как остается зимний лед в
глубоких ущельях…
Во всей природе чувствовалось что-то безнадежное, больное; земля, как падшая женщина, которая одна сидит в темной комнате и старается не думать о
прошлом, томилась воспоминаниями о весне и лете и апатично ожидала неизбежной зимы. Куда ни взглянешь, всюду природа представлялась темной, безгранично
глубокой и холодной ямой, откуда не выбраться ни Кирилову, ни Абогину, ни красному полумесяцу…
Платонов. Пошлость! Быть молодым и в то же время не быть светлою личностью! Какая
глубокая испорченность! (Садится.) Как противны нам люди, в которых мы видим хоть намек на свое нечистое
прошлое! Я когда-то был немного похож на этого… Ох!
Это была иллюзия, хотя и имеющая связь с
глубокой темой H. Федоров хотел победить смерть, обратить время, изменить
прошлое путем «общего дела» активного воскрешения Это была великая и христианская идея, но она не была достаточно связана с проблемой личности и свободы, с проблемой победы сознания над объективацией.
Эта ненависть к религии и к христианству имеет
глубокие корни в
прошлом христианства.
В гостиной за роялью сидела Татьяна, и ее игра живо напоминала
прошлое, когда в этой самой гостиной играли, пели и танцевали до
глубокой ночи, при открытых окнах, и птицы в саду и на реке тоже пели.
Староста вышел. Княгиня Васса Семеновна осталась одна. Некоторое время она сидела в
глубокой задумчивости. Доклад старосты, состоявший из двух слов: «Никита вернулся», всколыхнул печальное отдаленное
прошлое княгини.
Народничество в более
глубоком смысле не менее реакционно, чем старый национализм; оно приковано к
прошлому, оно мешает раскрепощению духа.
— Ведь получил же в
прошлом году NN табакерку с портретом, — говорил l’homme à l’esprit profond, [человек
глубокого ума,] — почему же SS не может получить той же награды?